– Прости меня, я переборщила, – тихо говорит Красавина, растерянно и робко глядя на меня.

– Черта с два, Маш. Просто отвали, – резко произношу я, наблюдая, как она подходит к валяющейся на полу бутылке и поднимает. Приближается к кровати и садится на самый край с той стороны, где я лежу, напряженно за ней наблюдая. Она держит в руках пустую бутылку, крутит в пальцах, изучая со всех сторон. Волосы скрывают ее лицо. Но мне не нужно смотреть, чтобы почувствовать ее отчаянное состояние. Сама виновата. Надо иногда включать мозги и закрывать рот.

– Сколько она стоит? – спрашивает Маша. Я скептически изгибаю бровь, – Я про бутылку.

– Двести долларов. Ты об этом пришла поговорить? Хочешь купить у меня бутылку? Там есть еще. Возьми так. Только избавь от своего общества.

– На такие деньги я живу неделю, иногда полторы. Как повезет. Это с питанием и проездом, – сухо произносит она. Или я тоже дурак, или она бредит.

– Тебе денег дать, Маш? – спрашиваю я с сарказмом. – Я дам. Правда, и отдавать, и благодарить не надо.

– Прекрати вести себя так! – вспыхивает она, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Потерянное выражение ее глаз совершенно сбивает с толку. Верните мне мой разум и стабильную понятную Полину.

– Как? Как, Маша? Я просто отказываюсь тебя понимать. Ты постоянно взрываешь мозг. Я так не привык. Мне нужна женщина, которая меня будет уважать и ценить, а не вести себя, как неадекватная дура.

– Я просто пытаюсь сказать… – она вдруг закрывает ладонями лицо и начинает плакать. Я, вообще, в ступоре. И что делать в такой ситуации? Я не понимаю, как вляпался во все происходящее, и ощущение нереальности и абсурда никак не хочет отпускать.

Но если женщина плачет, то у мужчины просто нет другого выхода, кроме, как пожалеть ее. Что я и делаю. Я сажусь рядом, обнимая маленькую глупышку за вздрагивающие плечи.

– Все, Маш. Хватит. Я не злюсь. Ладно, проехали. Ты, как обычно, все неправильно поняла.

– Дело не в этом, – шмыгнув носом, Маша прижимается мокрой щекой к моей груди, и черт побери, вся моя злость улетучивается. Я даже забываю, что только что бутылки в гневе швырял.

– А в чем? – спрашиваю я.

– Мне стыдно, – всхлипнув, отвечает она. Я обхватываю ее лицо ладонями, заставляя посмотреть на меня.

– За что? – спрашиваю с удивлением.

– За то, что я – неудачница. И я глупая, ты прав. Все мои братья и сестры чего-то добились в жизни, а я ….

– Замолчи, – произношу я немного грубо, закрывая ее рот ладонью. – Слушай меня. Тебе двадцать лет, Маша. Моя сестра в твоем возрасте из клубов не вылезала. А ты пашешь на двух работах, учишься, ты детишек таким чудесам обучаешь. Ты, невероятная, Маш. Просто поверить в себя надо. Слышишь? И цель поставить. Хочешь балериной стать? Школу свою открыть? Что угодно выбирай. Главное – не жалеть себя, не сомневаться. И людей, которые тебе добра желают, не нужно отталкивать. И пошлость тебе не идет, Маш. Поняла меня? – требовательно спрашиваю я, отрывая ладонь от ее губ.

– Поцелуй меня, Солнцев, – шепчет она, забираясь на мои колени. – Ты такой умный, а у меня даже носки дырявые. Я поэтому и психанула. У тебя вино за двести баксов, а я в носках дырявых. Ну, стыдно же, а?

Маша пытается поцеловать меня, а я хохочу. Падаю на спину и ржу, как ненормальный. У нее, значит, носки дырявые, а виноват я. А по морде – мне.

– Я куплю тебе носки. Много-много носков.

– Ну, не смейся надо мной, Дима. Не надо, – смущенно просит Маша, наклоняясь и закрывая мой рот своими сочными губами. До смеха ли тут. Она сидит на мне, абсолютно голая под тонкой рубашкой. Сама жмется, как нашкодивший котенок. И кожа у нее, как шелк. Нежная, бархатистая, без единого изъяна. Я отрываюсь от ее губ, тяжело дышу, расстёгивая пуговицы на ее груди. Снимаю и отбрасываю прочь, накрывая ладонями упругие холмики. Маша шумно выдыхает, потираясь твердыми сосками о мои ладони. Она не скромная, робкая девочка. И далеко не такая дурочка, какой кажется. Возможно, она еще не осознает, насколько сильно в ней женское начало и интуиция. Эта мегера любого с ума сведет. А если еще ее огранить, как дорогую и редкую драгоценность, то ни у одного мужчины, который на нее посмотрит, не будет шанса. У Марии один недостаток – неуверенность в себе.

– Ты скучала по мне, куколка? – спрашиваю я, пока ее пальчики проворно расстегивают на мне рубашку. Она целует мою шею и грудь, лаская кончиком языка мгновенно взмокшую кожу. Я обхватываю ладонями ее ягодицы. Прижимая к своей вздувшейся плоти. Ответа на вопрос так и не дожидаюсь… Все мысли вылетают напрочь из головы, когда Маша растягивает мой ремень, спускает вниз брюки, вместе с трусами. Она смотрит мне в глаза, лаская мой член сначала пальцами, а потом и губами. В прошлый раз Маша не делала такого. Я просил, но она стеснялась. Я не хочу думать, что изменилось. Я боюсь пытаться анализировать ее поступки. Я просто чувствую, и это невероятный кайф. Это просто вынос сознания за грань обычного мироощущения. Моя ладонь путается в волосах девушки, которая делает мне минет, и при этом выглядит невероятно сексуально. Ее тело двигается, словно она специально искушает меня. Ее идеальное гибкое тело, по которому я схожу с ума. Я хочу поглотить ее всю, каждый кусочек этой атласной кожи. Сделать своей без остатка. До самого конца. Никаких границ. Выгибаясь, я резко толкаюсь в горячий и нежный рот. Нужно быть нежнее, но я просто не могу. Она невероятно хорошо сосет. Или я пристрастен.

– Ты просто супер, куколка, – со стоном выдыхаю я, наматывая ее волосы на ладонь и мягко отстраняя. Кончить в эти губы было бы запредельно приятно, и, думаю, она бы мне позволила. Но я хочу, чтобы она была со мной.

– Иди сюда. – шепчу я, подтягивая ее к себе, усаживая сверху. Сжимая красивую грудь, большими пальцами лаская чувствительные соски. Она громко стонет, когда я глубоко и быстро проникаю в ее горячее узкое лоно. Маша изгибается, отклоняясь назад, чтобы принять больше. Она невероятно тугая, горячая, влажная, страстная, отзывчивая. Я теряю разум, толкаясь все сильнее и сильнее, пока комната не наполняется звуками шлепков двух влажных тел и нашего судорожного дыхания, вскриков и стонов. Ее божественное тело движется в одном ритме со мной, не уступая, не поддаваясь. Она отдает все, но берет больше. Я рычу, чувствуя приближение оргазма, перекидываю девушку на спину и, резко раздвинув ноги, трахаю ее сверху. Она хрипло кричит, когда, встав на колени, я закидываю длинные ноги на свои плечи. Член дергается, увеличиваясь в размере, я чувствую, как содрогаются стенки ее лона, до слуха долетает финальный крик удовольствия. Мое сознание раздваивается, я словно смотрю на себя со стороны, настолько сильны ощущения, которые мне дарит горячее отзывчивое тело Маши.

Это настолько мощно и глубоко, что даже спустя десять минут, я все еще не могу отдышаться. Мое тело наполнено удовольствием и блаженством. Скатываясь с Маши, я вытягиваюсь рядом, не выпуская ее из своих рук.

– Я не знаю, награда ты моя или наказание, но я тебя больше никогда не отпущу, – произношу я, нежно целуя ее макушку, прижатую к моей груди.